непридуманные истории и притчи)

[certero]

КАК БРОСИТЬ КУРИТЬ.
/рассказ со слов старого моремана/

Бросал несколько раз, да все никак не получалось насовсем....

Патрулировали как-то в Атлантике вдоль берегов США. До суши ближайшей км
200-400.
В подводном положении курить нельзя, а тут всплыли продышаться. Сразу на
палубу, одну сигаретку, вторую тут же - расслабило, сел за рубку, голова
закружилась. Внезапно, увидев вертолет, срочное погружение. А я
прибалдевший, пока понял, что к чему, люк задраили - погружаются....
Ногами молотить - бесполезно, каблуки резиновые, лодка тоже вся снаружи
обрезинена.....
Тут вижу - ключ для подтяжки деревянного настила. Прикручен к корпусу
гайкой барашком, резьба 8-ка. Как он в руках оказался - не помню, но на
его стук погружение прекратили, и меня запустили. Доктор сразу, видя мое
лицо, стакан спирта налил.
Отходил дня два......
Резьба на креплении ключа оказалась вырвана......

После этого курить даже не тянет.....

[Джокер]

Сия история произошла с моим знакомым, который работает в лесничестве. В их деревне местный священник решил отреставрировать церковь и, естественно, координировать строительные работы пришлось ему самому.Однажды приехал он на пилораму проконтролировать погрузку лесоматериала...
Мужики с борта складывают на кузов сосновые брёвнышки, и попалось им одно уж очень упитанное, так сказать. Мучатся они с ним и так, и сяк, уже и священник помогать пытается – и всё никак. А тут бригадир подходит и советует закрыть борт, чтобы загрузить его с торца:
- Вы чего паритесь? Поставьте его на попа и поверху затолкаете!
- На х$й себе его поставь, иуда! – последовала реплика попа.
...погрузку заканчивали со слезами на глазах и вынужденными остановками на очередной приступ хохота, глядя на красного, как рак, священника...

[Бегемот]

Сообщение от certero

КАК БРОСИТЬ КУРИТЬ.
/рассказ со слов старого моремана/

Баян.


А вот это Быль. У меня на лодке был командир группы ЗАС (секретная связь) по кличке Джон. По приказу Джон должен был быть непьющим, некурящим, коммунистом, комсомольцем и проч. Джон же представлял из себя личность с чертами, оговоренными в приказах со знаком "наоборот". Откуда он в таких количествах доставал под водой спирт не мог понять никто. Обычно он подходил ко мне и тихо говорил: "Док, давай вечерком чайку запузырим?" После этого риск проспать вахту увеличивался в превосходной степени. Внешне это был высокий красивый парняга на лице которого сияли ярко синего цвета, всегда смеющиеся глаза. Глаза у Джона смеялись всегда: когда он стоял вахту, когда он ел флотский камбузный борщ, даже когда его ебли отцы-командиры. Но был один чёрный день в жизни нашего экипажа, день когда Джон заплакал...

Два слова о подводном гальюне (был об этом пост от Сертеро, но тем не менее). Унитаз с крышечкой внизу как в поезде, нажимаешь педальку и человеческие нерукотворные творения смываются водой в фановую цистерну. Два раза в сутки матрос трюмной группы, на нашем корабле последнего звали м-с Худайбельдыев, это отдельная книга, так вот два раза в сутки Худайбельдыев открывал специяльный вентиль, давление в фановой цистерне повышалось, крышечка поджималась снизу к горловине унитаза, давлением открывался клапан и говно, пузырясь и шипя, выдувалось за борт. Потом давление в цистерне сбрасывалось и крышечка на унитазе вновь могла открываться. Но как-то случилось страшное. Как потом выяснилось служебным расследованием, м-с Худайбельдыев, как обычно выдул гавно за борт, открыл кран сброса давления в фановой цистерне и тут его отвлекла от этого крайне важного занятия не менее крайне важная вещь: у него очень сильно зачесалась спина. Короче, не сбросил он полностью давление, осталось его чуть-чуть.

А тем временем в офицерской кают-компании буднично и размеренно шёл обед. Офицеры, все по традиции в повседневных рубашках с погонами, вкушАли, неспешно обсуждали что-то, одним словом рутина. На лодках 667-го проекта БДРМ, где я тогда шараёбился



из кают-компании хорошо просматривался корридор, по левой переборке которого находился гальюн. И вот в тот роковой день Джон, с удовольствием отобедав, встал из-за стола, пожелал господам офицерам приятного аппетита и направился в гальюн. Зачем? Срать захотел, простите. Глаза его, как всегда, смеялись. Задраив за собой переборку, Джон уселся верхом на унитаз и процесс пошёл. По окончании оного Джон встал и носком тапка нажал на педальку внизу, дабы скрыть ото окружающих произведения трудов своих. Педалька не поддавалось (остаточное давление, сцуко). Джон нажал посильнее. Хуй! Джон нажимал ещё несколько раз, каждый раз увеличивая силу нажатия. Ни-че-го! Крышка не открывалась, блядь! Разозлившийся Джон со всей силы ударил ногой по ёбаной педали.

Когда офицеры, сидящие в кают-компании и мерно жующие, услышали сильный хлопок, все вскочили со своих мест и высыпали в корридор. Хуле, любой нештатный звук под водой уже ЧП! И вот этот момент плавно распахнулась дверь гальюна, под подволок выплыла струйка пара и в корридор, стараясь ничего не задеть, явился Джон. Его кремовая военно-морская рубашка, штаны РБ были покрыты коричневой зловонной шрапнелью. Глаза, эти вечно смеющиеся глаза, были полны боли, отчаянья и ужаса, а на щеках, измазанных густым слоем говна белели две дорожки от текущих слёз.
Матроса Худайбельдыева перевели на другой корабль.

[certero]

да хорошо отделался)) а я читал както как благодаря этому механизму чуть лодку не потопили.


Недалеко от нас расположен французский супермаркет «Cora» (Кора,
ударение на последний слог). Мы изредка (не чаще 3 — 4 раз в году)
наведываемся туда за свежайшими (без дураков) морепродуктами в
ассортименте, каких и в KaDeWe не встретишь, и прекрасной выпечкой.
Ну, вы знаете — длинные такие батоны, baguette называются. Супруга
зависла в рыбном, я же передислоцировался в булочно-кондитерский.
А там — очередь. Небольшая, но внушительная — человек 10 — 12.
Ждут пресловутых багетов. Их вывозят по нескольку штук — прямо из
печки, и сейчас — производственная пауза.
Западноевропейская очередь на советскую не похожа: никто никому в
затылок не пыхтит, все стоят интеллигентно, соблюдают приват-дистанцию.
В составе очереди, французской an masse, явно выделялись четыре фигуры —
двое русских (руссо туристо как тип узнаваем всюду) и двое оккупантов
«сынов пустыни» в характерных одеяниях — ночнушки до пят, полотенца на
голове и бородищи лопатами. Громко, не стесняясь проклятых кяфиров,
обсуждают на своём поэтичном наречии не пойми что.
А вот и багеты — ровно 12 штук! Каждый упакован в узкий бумажный чехол
(из гигиенических соображений). На половину очереди (кто-то берёт по 2,
кто-то по 3) должно, по идее, хватить. Но — не тут-то было. «Сыны
пустынь», продолжая свой пространный — не иначе, как богословский —
диспут, с царственной непосредственностью перегружают все 12 багетов к
себе в тележку и, нежно улыбаясь друг другу, величаво отчаливают в
сторону касс.
Как известно, русскому характеру любая несправедливость немедленно
встаёт поперёк горла.

— Ни х%я себе. Это чо за нах%й?! — довольно громко изумляется первый
русский.
— Ох%ели ваще, бля, — соглашается второй.

Французы, разинув рты, следят за разворачивающимся спектаклем: оба
русских (уж и не знаю, кто такие, по виду — нефтяники в отпуске, и как
только оказались в этом заштатном французском городишке?!), прервав
содержательный диалог, устремляются наперерез сладенькой парочке.
«Сыны пустынь» притормаживают и недоумённо смотрят на русских. Молча и
сурово насупив брови, русские достают из вражеской тележки 10 багетов (2
оставляют — справедливость, знай наших!) и … возвращаются к очереди!
Видели бы вы, судари и сударыни мои, рожи этих бородачей. Мрак и туман —
«АдЪ и ИзраилЪ!». Они не просто испугались — хотя русские их и пальцем
не тронули — они натурально сдулись. Жаль, запечатлеть эту картину не
представлялось возможным.
Вывалив багеты обратно в лоток, русские, ещё раз переглянувшись и пожав
плечами, берут себе 1 (адын) штук и направляются к кассам. И тут
французы начинают аплодировать и свистеть. Радостные возгласы,
междометия, — сплошной vive la Russie.
Полагаю, эти французы на собственной шкуре поняли, как может отличаться
одна оккупация от другой. Может, расскажут остальным?
© Azoh Unvey

[certero]

За несколько лет до революции мой двоюродный прадедушка
(далее кратко прадед) путешествовал с молодой женой на предпоследнем
месяце экспрессом Париж-Петербург.
На российско-германской границе до их головного вагона немецкая таможня
добралась в последнюю очередь и в хорошем настроении - с этим вагоном
проблем обычно не возникало.
Два жандарма даже и не думали досматривать багаж, они проверяли только
паспорта. Возглавлявший их щуплый поручик не парился и этим - он вежливо
просил предъявить документики и вступал в любезный разговор с отдельными
пассажирами - то ли с особо ему понравившимися, то ли с наиболее
подозрительными. В число этих избранных попали и мой прадед с женой.

Поручик сначала рассмешил хорошенькую беременную русскую фрау своим
русским языком, а потом сам принялся гортанно хохотать над немецким
обоих супругов с характерным для этой нации непосредственным чувством
юмора. В те далекие времена люди смеялись легко - чтобы рассмешить их до
колик в животе, достаточно было показать Чарли Чаплина. Оторжавшись
вволю, поручик заметил наконец, что русская фрау немножко обиделась, и
галантно переключился на международный французкий. На этой нейтральной
территории они и разговорились. По окончании досмотра до отправки поезда
оставалось какое-то время, и оба офицера - мой прадед и таможенник -
вышли перекурить на перрон, продолжая беседу. Разговор пошел на семейную
тему - оказалось, что поручик женился на год раньше прадеда, но до сих
пор упорно работал над тем, что у его русского коллеги уже получилось.
Прадед успел дать ему два полезных практических совета - каких, он не
уточнял. Оба жандарма, естественно, были отпущены подальше еще в начале
перекура. Но вскоре один из них вернулся вприпрыжку, неся депешу.
Прочитав её, немецкий поручик сделал непроницаемое лицо, украдкой глянул
на оба имевшихся в наличии пистолета - свой и моего прадеда, и очень
задумчиво - на весь поезд в целом.

Мгновенно просекший ситуацию прадед глянул на оба пистолета уже
демонстративно, отдельным взглядом отнесся к винтовке за плечами
подбежавшего жандарма, после чего значительно спросил на тяжелом
немецком: "Таможенный досмотр был закончен ДО получения депеши, не так ли?"

"Зря вы так" - ответил немецкий офицер по французски -
"наши клиники лучше, и жене вашей было бы спокойнее.
Но чтобы вас убедить остаться, перестрелку я здесь устраивать точно не
собираюсь. Желаю здоровья вашей жене и вашему будущему ребенку. И
спасибо за советы - впрочем, мне они уже вряд ли понадобятся". С этими
словами он кивнул машинисту, откозырял прадеду и пошел прочь задумчивый,
бросив на прощанье: "А депешу я вам не покажу - всё равно немецкий у вас
хреновый..."

Этому короткому разговору обязаны жизнью три десятка потомков моего
прадеда. Да и судьбы всех людей в этом поезде повернулись наверное
иначе. В те часы Германия объявила войну России, и началась Первая
мировая. Немецкий поручик просто отложил мировую войну на три минуты на
вверенной ему территории...

© Просто Леша

[Гоша]

Ахуенски!

[Myrzillka]

охуительно, правда.

[Один]

Сообщение от Бегемот

Баян.


А вот это Быль. У меня на лодке был командир группы ЗАС (секретная связь) по кличке Джон. По приказу Джон должен был быть непьющим, некурящим, коммунистом, комсомольцем и проч. Джон же представлял из себя личность с чертами, оговоренными в приказах со знаком "наоборот". Откуда он в таких количествах доставал под водой спирт не мог понять никто. Обычно он подходил ко мне и тихо говорил: "Док, давай вечерком чайку запузырим?" После этого риск проспать вахту увеличивался в превосходной степени. Внешне это был высокий красивый парняга на лице которого сияли ярко синего цвета, всегда смеющиеся глаза. Глаза у Джона смеялись всегда: когда он стоял вахту, когда он ел флотский камбузный борщ, даже когда его ебли отцы-командиры. Но был один чёрный день в жизни нашего экипажа, день когда Джон заплакал...

Два слова о подводном гальюне (был об этом пост от Сертеро, но тем не менее). Унитаз с крышечкой внизу как в поезде, нажимаешь педальку и человеческие нерукотворные творения смываются водой в фановую цистерну. Два раза в сутки матрос трюмной группы, на нашем корабле последнего звали м-с Худайбельдыев, это отдельная книга, так вот два раза в сутки Худайбельдыев открывал специяльный вентиль, давление в фановой цистерне повышалось, крышечка поджималась снизу к горловине унитаза, давлением открывался клапан и говно, пузырясь и шипя, выдувалось за борт. Потом давление в цистерне сбрасывалось и крышечка на унитазе вновь могла открываться. Но как-то случилось страшное. Как потом выяснилось служебным расследованием, м-с Худайбельдыев, как обычно выдул гавно за борт, открыл кран сброса давления в фановой цистерне и тут его отвлекла от этого крайне важного занятия не менее крайне важная вещь: у него очень сильно зачесалась спина. Короче, не сбросил он полностью давление, осталось его чуть-чуть.

А тем временем в офицерской кают-компании буднично и размеренно шёл обед. Офицеры, все по традиции в повседневных рубашках с погонами, вкушАли, неспешно обсуждали что-то, одним словом рутина. На лодках 667-го проекта БДРМ, где я тогда шараёбился



из кают-компании хорошо просматривался корридор, по левой переборке которого находился гальюн. И вот в тот роковой день Джон, с удовольствием отобедав, встал из-за стола, пожелал господам офицерам приятного аппетита и направился в гальюн. Зачем? Срать захотел, простите. Глаза его, как всегда, смеялись. Задраив за собой переборку, Джон уселся верхом на унитаз и процесс пошёл. По окончании оного Джон встал и носком тапка нажал на педальку внизу, дабы скрыть ото окружающих произведения трудов своих. Педалька не поддавалось (остаточное давление, сцуко). Джон нажал посильнее. Хуй! Джон нажимал ещё несколько раз, каждый раз увеличивая силу нажатия. Ни-че-го! Крышка не открывалась, блядь! Разозлившийся Джон со всей силы ударил ногой по ёбаной педали.

Когда офицеры, сидящие в кают-компании и мерно жующие, услышали сильный хлопок, все вскочили со своих мест и высыпали в корридор. Хуле, любой нештатный звук под водой уже ЧП! И вот этот момент плавно распахнулась дверь гальюна, под подволок выплыла струйка пара и в корридор, стараясь ничего не задеть, явился Джон. Его кремовая военно-морская рубашка, штаны РБ были покрыты коричневой зловонной шрапнелью. Глаза, эти вечно смеющиеся глаза, были полны боли, отчаянья и ужаса, а на щеках, измазанных густым слоем говна белели две дорожки от текущих слёз.
Матроса Худайбельдыева перевели на другой корабль.

У Покровского такой рассказ есдь)

пра прадедушку понравилоСЬ.

[Бегемот]

Сообщение от Один

У Покровского такой рассказ есдь)

Есть, точно. Я тебе больше скажу: людей, попадавших в такую ситуацию десятки, на флоте достаточно распространённая хохма. И я её не выдумад, поверь на слово.

Сертеро очередной зачёт.